Почему Православие?

Есть у меня немало друзей среди протестантов, и всё люди весьма достойные. Вижу, как искренне они добры – и к ближним, и к дальним; как честно исполняют добрые дела в жизни. Давно из любопытства был у них в церкви: с одной стороны мне понравилось неизменное добродушие, царившее тогда в их общине, а с другой – именно эта волна сногсшибательного позитива оттолкнула меня. Позже я узнал, что один мой знакомый – ныне православный священнослужитель – в самом начале своих духовных исканий также приходил к баптистам и также покинул их после первых собраний – «Такое чувство было, что они себя считают уже в Царствии Божием ... Потому, я и ушёл от них». Действительно, радостная вера – это прекрасно, но самоуверенность в собственных молитвенных силах не совсем укладывается в рамки такого важного для христианина понятия, как смирение. Как можно молиться без страха и слёз, если Царствие Божие не от мира сего, а мы жители именно сего мира и несём в себе этот мир? Я, разумеется, не осуждаю и не превозношусь (я вовсе не образец кротости и смирения).

Но, если вдуматься, то кто же такие современные русские баптисты – откуда они? Скорее всего, это люди потерянные нашей Церковью. В своё время этим молодым людям мы не объяснили значения древних богослужений, молитв и правил. И вот появляется протестантский миссионер: «Я объясню тебе всё современным языком». И объясняет:

1) все христиане – священники (и насколько легче теперь тебе жить!);

2) всё, что ты говоришь Господу – молитва – хочешь, на гитаре себе подыграй, хочешь, рэп читай (и насколько легче теперь тебе жить!);

3) церковь баптистов говорит на современном языке и отвечает требованиям современного человека (и насколько легче теперь тебе жить!).

И в заключении как бы добавляет: «То есть, для спасения тебе уже не нужны эти бородатые ортодоксы, к которым ты, как современный человек, особого почтения не имеешь; ты вовсе не обязан знать слова, например, святого Василия Великого, жившего тысячу лет назад (ибо, молитвы и слова его устарели, а в святости его мы вообще сомневаемся). Всё очень удобно и на первый взгляд – верно, просто, как у детей. А детям – известный почёт…

Только вот статья-то моя названа «Почему Православие». Итак, вот почему я лично выбрал Православную Церковь:

1) потому, что она не современна (Церковь не подчиняется времени и моде);

2) потому, что не отвечает моим требованиям (не я меняю Церковь, но Церковь - меня);

3) потому, что мне приходится порой серьёзно напрячься, чтобы разобрать смысл синодального перевода (Царство Небесное, как известно, силой берётся);

4) потому, что, когда я вижу перед собой глаза седого иеромонаха во время исповеди, то особенно ощущаю свою душевную дряхлость перед этим человеком, который в конце сложного и немыслимого (современному человеку) пути православной аскезы, искренне веря в силу и красоту (какого-то там) Символа Веры, умалился до состояния ребёнка – это я вижу своими глазами.

Итак, вот передо мной два человека – два, так сказать идеальных (а до идеалов нам всем далеко) представителя разных конфессий – кто же из них юн в своей вере, а кто скорее похож на гордого взрослого: успешный протестант с ультра современным удобным переводом Библии и ясными, удобными молитвами собственного сочинения, или православный христианин, с любовью взирающий на икону (потому, что на ней изображён Бог), и, в осознании своего ничтожества, читающий молитвы подлинных праведников, желая хоть в этом подражать им?

Кто действительно ребёнок: тот кто верит, что Николай Чудотворец во имя Христа не оставляет людей и после смерти своей, или тот, кто в это не верит? Тот, кто каждый день славит Мать Спасителя, или тот, кто Её просто уважает (как и подобает между взрослыми не знакомыми людьми)? Тот, кто не закрывает глаза на постоянные свидетельства помощи Божией Матери и (так называемых) святых, или тот, кто подобно фарисеям зачитывается Книгой и ничего кроме строк видеть не хочет?

Теперь о духовности. Я смотрю вокруг. Что я вижу? Вот Православная Церковь, которая всегда была далека от общества и требовала всегда немалых усилий от всех желающих по-настоящему переступить порог храма. Две тысячи лет в этой Церкви ежедневно совершается Таинство Евхаристии: сами апостолы причащались кровью и плотью Христа на Тайной Вечери, и мы каждый день с надеждой и страхом просим Господа напоить и накормить нас Своей Благодатью точно так же, как и апостолов. Неужели же Господь не услышит просящих современных людей? Неужели же мы откажем Богу в силе претворять обычные хлеб и воду в нечто большее? Нет. Мы видим чудеса и веруем в них. У нас перед глазами примеры: мы все знаем праведников (а если мы их не знаем, то они не скрываются – нужно только увидеть их в мире) – эти люди пьют и едят плоть и кровь Иисуса так, как это делаем все мы на Святом Причастии. Нам ли, ссылаясь на своё непонимание, отказываться от странных Таинств, когда люди подлинной веры так свято чтут тысячелетние традиции?

Что же ещё я вижу? Вижу современных людей, отлично знающих Святое Писание, принимающих евангельское учение, но отметающих весь огромный опыт Апостольской Церкви. «Мы знаем лучше!» – говорят эти люди – «Мы видим Книгу, в которой всё написано». Преподобный Серафим Саровский говорит нам: «Чтите Символ Веры». Но эти люди не верят Серафиму Саровскому, потому, что нет никакого Символа Веры в Евангелии. Блаженная Матрона Московская говорит нам: «Приходите ко мне после смерти моей, как к живой, и я буду помогать вам» (и ведь помогает!), но эти люди не верят ей, ибо о такой возможности не написано в Библии. А если Христос придёт и что-то скажет баптистам, то поверят ли эти баптисты словам Бога? Или будут ждать пера очередного евангелиста – чтобы он задокументировал для них Божественное высказывание? Эти люди смогут доказать всё по букве Евангелия – их невозможно переубедить в догматическом споре. На лицо – книжность и, отсюда, духовная ограниченность, которая, к сожалению, как всякое малое перед необъятным, весьма легко прельщает людей своей простотой и поверхностностью. Насколько проще и понятнее, например – верить в то, что ты пьёшь вино и ешь хлеб, поминая Бога, и Богу это нравится, чем верить в сиюминутную возможность преображения посредством Причастия! Гораздо легче поверить в то, что Бог помог тебе найти потерянный мобильный телефон, чем верить в Чудо непостижимое, незримое. Невозможно понять Таинство Божье (как нельзя представить единосущность Отца и Сына). И тут конечно два пути – либо по-детски верить без оглядки (как верим мы в бессмертие души), либо закрывать глаза.

Неизменный Закон для всех верных, Радостная Весть о том, что приблизилось Царствие Божие и единственный путь в это Царствие через пример Христа – вот, что такое Священное Писание. Господь Бог наш в любви своей и всемогуществе не ограничен буквами своей Книги (потому, что и Книга лишь творение Его) и пути Его неисповедимы, но мы всегда можем узнать Его по делам Его – вот что такое для меня Священное Предание. И читая евангелиста Иоанна, мы это видим ясно: «Многое и другое сотворил Иисус: но если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг».

Теперь об опасности: недавно мы встречались и беседовали со «свидетелями» Иеговы. И вот, что я заметил в течение всего нашего разговора: как похожи, в сущности, эти сектанты на протестантов – та же вольность и самочинность толкований, приведшая их к ещё большей ереси, чем баптистов; та же странная уверенность в том, что древняя Церковь всегда ошибалась, та же книжность…

Я не желаю осуждать и огорчать ни одного из моих добрых друзей протестантов, которых искренне люблю и уважаю (за их доброту, за их искреннюю веру). Но я сожалею о них – о том дне, когда они потерялись для Церкви. И если ко мне за советом обратится человек желающий принять крещение у баптистов, то я приложу все силы, чтобы спасти его от этой ошибки. Впрочем, на силы свои не надеюсь – только молитва о заблудших братьях и о том, что бы Господь Сам наставил всех нас на верную дорогу к Себе.

Дмитрий РУСИН