Близкий святой

Пастырское служение святого Иоанна Кронштадтского, жившего во второй половине XIX века — одно из величайших событий в жизни Русской Церкви. Тысячи людей стекались к нему со всей России. Он считал храм истинной здравницей скорбящих душ, а самым действенным средством исцеления — Литургию. Были дни, когда он исповедовал по 12 часов и причащал по 3-4 часа. Благотворительность была одной из обязательных форм проявления его жизни во Христе. Святитель Феофан Затворник писал:

«Отец Иоанн Кронштадтский — Божий человек. Молитва его доходит к Богу по великой вере его».

Святейший Патриарх Кирилл у мощей св. прп. Иоанна Кронштадтского в нижнем храме Свято-Иоанновского женского монастыря «на Карповке»

Воспоминания Святейшего Патриарха Кирилла:

«Отец Иоанн — очень близкий мне святой. Я родом из Санкт-Петербурга, и мы с мамой часто ходили на Карповку тайком молиться у хорошо известного окошечка у места захоронения отца Иоанна. Тайком, потому что там часто дежурил милиционер и разгонял верующих людей. Почитание, которым этот праведник был окружен в нашей семье, очень сильно повлияло в детстве на мое христианское становление. В те годы в сознании российской интеллигенции, которая жила в условиях православной Империи, Церковь ассоциировалась с отсталостью, с консервативностью, реакционностью».

На конференции в Свято-Тихоновском институте Святейший Патриарх Кирилл, вспоминая святого праведного Иоанна Кронштадтского, рассказывал слушателям о том, что с его родителями дружила пожилая вдова последнего протопресвитера дворцового духовенства, много пострадавшая в жизни. Это хорошо образованная и воспитанная женщина, пройдя лагеря и тюрьмы, кормилась тем, что помогала простым людям составить деловую бумагу, написать письмо или заполнить поминальную записку.

«Хорошо помню, как она сидела за столиком в храме на Смоленском кладбище Санкт-Петербурга, недалеко от входа в церковь, и как перед ее столиком всегда стояло несколько человек, которым она заполняла своим каллиграфическим почерком записочки, получая за это какие-то гроши».

Эта вдова рассказывала будущему Патриарху о том, как в православной столице — в Петербурге — даже протопресвитер дворцового духовенства не был вхож во многие интеллигентные салоны; как в православной стране, где был православный Государь, положение Церкви — хотя юридически оно было прочным и сопровождалось официальным почитанием и уважением властей — на самом деле было похоже на положение изгоя. Такая ситуация имела место вплоть до революции 1905 года, которая выплеснула на улицы протестное радикальное движение и показала многим интеллигентам весь ужас революционного насилия. Только тогда началось некоторое переосмысление, а до того никакие аргументы и доказательства не действовали.

В это самое время на берегах Невы — не в патриархальной Москве, а там, в Петербурге, в вестернизированном городе, находившемся под огромным влиянием новомодных либеральных идей, — появляется священник, который силой своего слова и своего примера в наиболее критический момент нашей национальной истории помог многим самоопределиться. Отец Иоанн Кронштадтский сумел соединить с Церковью многих подверженных сомнениям и терзаниям представителей интеллигенции.

Из книги «Неизвестный» Патриарх Кирилл».
Изд. «Даниловский благовестник», Москва, 2009 г.