Пассия — известная неизвестная служба

Сегодня великопостное Православное богослужение не мыслится без такой, уже ставшей привычной, службы, как Пассия. Очень красивая и запоминающаяся служба, которая еще задолго до Страстной седмицы позволяет прожить, точнее даже, прочувствовать Страстную седмицу.  Но, при этом, Пассия — служба совершенно неуставная, где встречаются песнопения Страстной седмицы и звучит составленный много позже акафист Страстям Христовым (а ведь акафисты постом читать нельзя, не так ли?). И уж неумелые борцы с латинским засилием завсегда упомянут свт. Петра Могилу, стараниями которого служба эта была как будто полностью взята из латинского богослужения и вставлена в православное. Попробуем найти место для Пассии в составе Православного богослужения и дать ей оценку, является она самостоятельным православным творением, или «засланным казачком».

Пассия, собственно как и некоторые другие любимые народом службы (Погребение Богородицы, или последование иконе Божией Матери «Живоносный источник», Чин прощения) не имеет под собой никаких оснований в Уставе богослужения (Типиконе). Но, далеко не всегда то, чего нет в Типиконе — это плохо. Просто живая богослужебная мысль не стоит на месте, в отличии от неуемных ревнителей православного благочестия, ставящих Типикон превыше всего. Если богослужение живо и молитва животворит церковную общину, то обязательно появятся искусные люди, творящие на острие церковной жизни. В настоящее время таким жанром, в котором происходит постоянное творение нового, является жанр акафиста.

Собственно, если смотреть на Пассию со стороны ее богослужебного строя, то эта служба окажется обыкновенной вечерней с молебном и чтением акафиста, собственно, способ такого служения достаточно распространен, например, у нас, в Свято-Вознесенском Архиерейском подворье аналогичная служба служилась несколько лет. А в храме Иоанна Кронштадтского при Казанской духовной семинарии, аналогичная служба — параклисис Пресвятой Богородицы, служиться и поныне. Конечно, состав Великопостной службы отличается от служб вне поста, но на этом все отличия и кончаются.

Во многих местах появление Пассии приписывают митрополиту Петру Могиле, трудами которого многие элементы латинской обрядовости вошли в сокровищницу православного богослужения, но самого последования Пассии, написанного рукой святителя, до сих пор не найдено, да впрочем, было ли оно? Если задаться целью и выяснить, что понималось под Пассией у католиков, то окажется, что это было некоторое сценическое действие, не связанное с богослужением, независимое от него. Это — как бы спектакль на темы Страстной седмицы. Собственно, аналогичным действием для православной традиции были уже канувшие в лету Чин шествия на осляти в Вербное Воскресение и Пещное действо перед Рождеством Христовым (чин, изображающий трех отроков в печи Вавилонской). Но дело в том, что как Пассия на Западе, так и восточные действия, были именно внебогослужебной формой действия, а современный Чин Пассии является частью православного богослужения, состоящего из «обыкновенных» частей и со стороны строя богослужения претензии к Пассии нет.

Может быть, можно предъявить претензию к Пассии со стороны чтения акафиста Великим Постом. Но и здесь, возражение разбивается о твердыню Устава. В Типиконе есть упоминание о единственном акафисте ко Пресвятой Богородице (Радуйся Невесто Неневестная), но этот акафист читается именно Великим постом. Раз творцы Типикона не видели в этом ничего страшного, то и нам, думается, не надо пытаться быть святее монахов-творцов и радоваться возможности молиться ко Пресвятой Богородице. А что касается акафиста Страстям Христовым, который читается во время Пассии, то он гармонично вписывается в покаянное время Великого поста и чтение его уж никак не может испортить покаянный настрой богомольцев.

Акафист Страстям Христовым принадлежит перу «русского Златоуста» архиепископа Херсонского Иннокентия (Борисова), с именем этого архиерея связано начало расцвета акафистного жанра в России в середине XIX века. Источником для данного творения явился акафист из униатского западно-украинского сборника. Святитель тщательно переделал акафист, как и несколько иных: Покрову Пресвятой Богородицы, Гробу Господню и Воскресению Христову, Св. Троице, архистратигу Михаилу и установил использовать их в местных храмах, так как «действие сих акафистов на народ было чрезвычайно сильное и благородное». Однако во избежание кривотолков о «неправославности», униатском духе акафиста Страстям Христовым и вообще старых, еще в дореволюционную эпоху изданных акафистов, нужно подчеркнуть, что в синодальный период все выходящие из печати акафисты, как и вообще все церковные тексты, подвергались жесткой и тщательной цензуре — такая функция была возложена на Священный Синод от момента его создания.

Кроме того, на Пассии звучат некоторые песнопения из богослужения Великой Пятницы — дня телесной смерти Господа. Так, исполняется стихира «Приидите, ублажим Иосифа приснопамятного», которую поют во время целования Плащаницы Христовой; перед чтением Евангелия звучит прокимен «Разделиша ризы Моя себе и о одежди Моей меташа жребий», поемый во время Чтения 12 Евангелий Страстей Христовых.

В итоге, главным возражением против Пассии, оказывается только некоторая нелогичность, позволяющая уже со 2-й недели поста службу, включающую в себя совершенно особые песнопения Страстной седмицы. Церковный год — это очень важный компонент церковной жизни в целом: он имеет и рациональное, педагогическое значение — мы должны пережить определенную последовательность священных воспоминаний; и мистическое, духовное значение — для нас важен именно такой, а не иной, порядок праздников и постов; и нельзя преувеличивать или преуменьшать ни то, ни другое значение строя церковного года. В этом смысле Пассия оказывается не на месте: вдруг на второй неделе поста мы уже оказываемся в Страстной седмице. Вот за это ее и можно критиковать.

Но обратим внимание на следующий факт: Устав требует, чтобы все Евангелие было вычитано в первые дни Страстной седмицы на часах. Зачем? Страстная седмица имеет ярко выраженный изобразительный характер, и этим сильно отличается от богослужений других дней года. Каждая служба обозначает какое-то событие в истории Страстей Господних. На Страстной седмице на утренях и вечернях прочитываются определенные отрывки из Евангелия, которые рассказывают о событиях, произошедших в начале и в конце того или иного дня. Промежуток же между соответствующими событиями был заполнен, как мы знаем из Евангелия, еще какими-то словами или делами Спасителя. И вот, в первые три дня Страстной седмицы Господь учил в храме. Легко догадаться, что наши евангельские чтения на часах в эти три дня — звучащее в православном храме Слово Божие — изображают собой проповедь Христа, Слова Божия, в храме ветхозаветном. В этом смысле конкретное наполнение чтений часов (какие конкретно евангельские зачала звучат) не имеет значения, в отличие от Евангелий Утрень и Вечерен, где конкретные зачала говорят о конкретных событиях Страстной. Традиция чтения Евангелия на часах первых трех дней Страстной седмицы исторически — сравнительно поздняя; но в сознании людей она превратилась в обязательный элемент, причем произошла и некоторая трансформация: многие теперь уже думают, что нужно не просто изобразить проповедь Христа в храме, а обязательно вычитать все Евангелия от начала и до конца. Поскольку сделать это за первые три дня Страстной — трудновато, так как придется провести в храме очень много времени, то Евангелия многие начинают вычитывать заранее, до Страстной седмицы, в течение рядовых великопостных седмиц. Такая практика широко распространена сегодня в России.

Что же происходит? По сути, то же самое, что и с Пассией: нарушение церковного богослужебного круга, нарушение его символики — ведь если мы начинаем читать Евангелие на часах, скажем, уже со 2-й седмицы Великого поста, то тогда уникальная символика Страстной становится менее ясной. Но эта практика ни у кого вопросов не вызывает. Ведь, в самом деле, и действительно нет ничего страшного в том, что Евангелие читается заранее, — так же, как и в совершении Пассии.