Под знаменем Креста

1923 год. Совсем недавно, всего лишь несколько месяцев назад, возникла новая страна с длинным названием Союз Советских Социалистических Республик и это, конечно, не могло не вдохновлять. В столице летом открылась Всероссийская сельскохозяйственная и кустарно-промышленная выставка, ставшая предшественником ВДНХ. С товарами и продукцией съехались представители всех республик, входящих в состав СССР. Михаил Булгаков в этом же году пишет свою «Диаволиаду», а Корней Чуковский — «Муху-Цокотуху». Однако были и другие события. Этот же 23-й год запомнится в истории нашей страны как год официального создания Соловецкого Лагеря Особого Назначения, сокращенно — СЛОН.

СЛОН

В начале 1923 года было решено умножить количество северных лагерей. Соловецкие острова были идеальным местом для создания лагеря для заключенных — отдаленное, ограниченное со всех сторон холодным морем. Отсюда не убежишь. Оно предназначалось для самой опасной с точки зрения властей категории преступников — осужденных за антисоветскую и агитационную деятельность. Стоит ли говорить, что хватало даже подозрения или доноса, указывающего на это злодеяние, чтобы попасть на каторгу? На эту же северную каторгу по известному обвинению были направлены сотни человек, представлявшие российское духовенство. Соловки — особое «государство в государстве» со своим законами и жизнью, лишь слегка напоминающей человеческую.

Уже в июле сюда прибыли первые заключенные.

В 1920-х годах в ходе борьбы «с религиозным мракобесием» на Соловецких островах были освобождены монастырские здания и храмы. В них и располагался штат лагеря: начальство, надзиратели, административные организации, также были построены многочисленные бараки, в которых находились заключенные.

Лагерники, по большей части, занимались дорожным строительством и заготовками леса. Некоторые были заняты на производстве, работали в административно-хозяйственном аппарате, охране, хозобслуге. Часть заключенных была занята на осушении болот, добыче торфа, йода.

Совершенно точных данных о количестве людей, погибших и убитых на Соловках в годы существования СЛОНа, нет. Известно, что число заключенных в лагере с каждым годом возрастало. Если в 1923 году численность осужденных составляла чуть более 2,5 тысяч человек, то уже через пять лет их стало больше 14 тысяч, в 1930-м — 71 тысяча осужденных. Всего за десять лет существования Соловецкого лагеря через него прошли десятки, а то и более сотни тысяч человек. По официальным данным, около 8 тысяч человек погибли и были убиты, из которых половина — в голодном 1933-м году. Возможно, эта цифра намного выше, некоторые источники приводят цифры в десятки тысяч убитых и умерших в стенах этой северной тюрьмы. Борис Ширяев, бывший заключенный СЛОНа, пишет в воспоминаниях, как при перекличке новоприбывших убивали по одному-два человека — просто ради устрашения. И это каждый раз. Так ломали человека.

Люди погибали от холода, голода, неподъемной работы и болезней. Сотни людей скончались из-за эпидемии тифа, который бушевал на Соловках в 1928-29-х годах.

Заключенные

На Соловецкие острова сегодня стекаются многочисленные паломники. Это святое место, где каждый клочок земли помнит страдания и мучения, а стены зданий стали свидетелями ужасных зверств от рук палачей, исполненных бесовского безумия. «Место боли», — пишет в воспоминаниях о Соловках одна из паломниц. «Здесь даже забываешь о времени», — добавляет она.

«У нас тут своя власть, не советская, а соловецкая», — цинично говорили надзиратели в СЛОНе. Действительно, там существовали свои, жестокие законы и наказания, цель которых была одна — уничтожение или самого заключенного или его личности, памяти о том, что он когда-то был человеком. Для того, чтобы сломать, на Соловках существовало множество приемов. Применялась практика бессмысленного и мучительного труда, например, пригоршнями носить воду из одной проруби в другую, перекатывать с места на место огромные валуны, зимой полураздетыми громко до изнеможения считать чаек или часами кричать слово «Интернационал!».

Наказание следовало за любую провинность, даже за невежливый тон с надзирателем. Могли вывести на мороз и обливать холодной водой, окунать в прорубь в одной рубашке, помещать в холодный карцер с каменным полом… Провинившихся заставляли сидеть весь день на жерди, а как только тот, обессилев, упадет, безжалостно избивали. Особой жестокостью было смертельное наказание, когда осужденного привязывали в лесу к дереву. На Соловках столько комаров и мошкары, что несчастный через некоторое время был либо полностью изъеден насекомыми или умирал от удушья, когда те забивали дыхательные пути.

Самым страшным считалось попасть на Анзер или на Секирную гору, откуда мало кто возвращался живым. Секирка — это невыполнимые нормы работы, в сутки кружка кипятка на троих, фунт хлеба и немного пшенки. Там заключенных держали в таких условиях, что многие не доживали до утра. Под карцер, где держали заключенных, был оборудован неотапливаемый Вознесенский храм. Там было настолько холодно, что пол был покрыт инеем, а теплую одежду отбирали. Для того, чтобы хоть как-то пережить ночь, заключенные спали тесно штабелями в четыре слоя. Время от времени люди менялись и из нижнего яруса поднимались на верхний. Однако большинство так и оставались бездыханными лежать на полу...

Анзер — самый северный, один из наибольших островов архипелага. О нем пишут, что это «святая святых» Соловков. Это место еще называют Русский Афон. Здесь был изолятор для провинившихся, а также госпиталь, куда привозили, скорее, умирать, чем лечить тифозных больных. Нагрузки на медперсонал были огромными, они работали без выходных, медикаментов не хватало. Когда большевики спилили на острове все Поклонные Кресты, на Анзере выросла береза в форме креста — удивительное чудо Соловков! По преданию, Сама Пресвятая Богородица явилась во сне святому Иову Анзерскому и сказала, что на горе, отныне называемой второй Голгофою, на Анзерском острове, будет устроена церковь Распятия Иисуса Христа и учредится скит. Так со временем и случилось. А слова Царицы Небесной о Русской Голгофе на этой земле исполнились в страшные года XX века — во время Красного террора.

Начальство и сотрудников СЛОНа, приводивших наказание в исполнение, часами жесткого издевавшихся и хладнокровно убивавших заключенных, крайне сложно назвать психически нормальными людьми. Некоторые из них — сами стали жертвами той кровавой машины, которую создали и запустили. Иван Боговой, архангельский деятель, предложивший собрать лагеря на Соловках, расстрелян. Александр Ногтев, первый начальник лагеря, сам получил 15 лет заключения. Выйдя по амнистии, умер, не успев прописаться в Москве. Федор Эйхманс — второй начальник лагеря, расстрелян как английский шпион. Иван Апетер, начальник Соловецкой тюрьмы особого назначения, расстрелян. И даже человек, который поднял красный флаг над Соловками в знак смены власти, сам впоследствии попал в Соловецкий лагерь как заключенный. История не зафиксировала его фамилии.

Мученики

Среди заключенных СЛОНа было много известных людей, действительно талантливых, образованных, одаренных, способных принести стране много пользы. Однако власть сочла их, скорее, опасными для себя, чем полезными. Среди знаменитых людей, прошедших ужас Соловков, были академик Дмитрий Лихачев, драматург и театровед Лесь Курбас, историк и краевед Николай Анциферов, философ, церковный историк и врач-психиатр Иван Андреевский, философ и священник Павел Флоренский, расстрелянный в кровавом 1937-м. И многие-многие другие.

Соловецкий лагерь стал местом пребывания многих священников, архиереев да и простых мирян, прославленных Господом в лике святых за веру, стойкость и исповеднический подвиг в страшные годы гонений на Церковь. В настоящее время известны имена более 80 митрополитов, архиепископов и епископов, более 400 иеромонахов и приходских священников, переживших весь ужас Соловков. Часть из них — погибли в лагере от голода, болезней и от рук палачей, другие — скончались позже. Около 60 из них были канонизированы на Юбилейном Соборе в 2000 году и позднее. Среди них такие выдающиеся иерархи и деятели Русской Православной Церкви, как священномученики Евгений (Зернов), митрополит Горьковский († 1937), Иларион (Троицкий), архиепископ Верейский († 1929), Петр (Зверев), архиепископ Воронежский († 1929), Прокопий (Титов), архиепископ Одесский и Херсонский († 1937), Аркадий (Остальский), епископ Бежецкий († 1937), священноисповедник Афанасий (Сахаров), епископ Ковровский († 1962), мученик Иоанн Попов, профессор Московской духовной академии († 1938) и многие другие.

По воспоминаниям очевидцев, представители духовенства, несмотря на жестокие испытания на Соловках, достойно несли свой пастырский долг. Они оставались примером милосердия и незлобия, христианской доброты и нестяжательности. Те, кто оказались рядом с ними на Соловках, помнят, какой свет и даже радость несли новомученики солагерникам благодаря своей вере и молитве. А ведь помимо физической боли, они испытывали сильнейшие нравственные страдания, связанные с тем, что у них на глазах происходило глумление над верой и осквернение святынь. Издевались над самым драгоценным — верой. Например, могли монахинь специально поместить в одну камеру с проститутками. На их глазах рубили на дрова иконы, из облачений шили театральные костюмы.

На Соловках находилось большое количество архиереев Русской Православной Церкви, и они даже создали свой церковный орган под названием «Собор соловецких епископов». Он пользовался большим авторитетом среди духовенства, оставшегося на свободе, к мнению Собора прислушивались при принятии общецерковных вопросов. В мае-июне 1926 года соловецкие епископы пошли на довольно смелый шаг, учитывая условия их пребывания. Они составили «Памятную записку», представленную на усмотрение Правительства СССР. В ней описываются важные моменты расхождения идеологических позиций Церкви и государства: «…Церковь видит в религии животворящую силу, …коммунизм смотрит на религию, как на опиум. Церковь хочет процветания религии, коммунизм — ее уничтожения. При таком глубоком расхождении в самих основах миросозерцания между Церковью и государством не может быть никакого сближения или примирения… Православная Церковь никогда не станет на этот недостойный путь и никогда не откажется ни в целом, ни в частях от обвеянного святыней прошлых веков вероучения в угоду одному из вечносменяющихся общественных настроений», — говорилось в документе.

До 1929 года духовенство на Соловках находилось в некотором смысле в свободном положении: священники и архиереи ходили в рясах и с длинными волосами. Они жили отдельно от других заключенных. Им даже была выделена небольшая кладбищенская церквушка в честь прп. Онуфрия Великого. По воспоминаниям очевидцев, в ней проводились богослужения, особенно торжественные — на Пасху, когда служили сразу несколько архиереев! Люди боялись часто туда ходить из-за возможных последствий и наказаний, и лишь в Воскресение Христово храм не мог вместить всех присутствующих, и вокруг храма образовывалось кольцо из молитвенников.

В 1929 году начались притеснения духовенства. Было приказано остричься и снять рясу. Тех, кто отказывался, наказывали и насильно разоблачали и стригли. Церковь на Соловках ушла в подполье, вернее, в лес, где их не могли заметить, но даже в таких условиях богослужение не прекращалось. Несмотря ни на что, вера соловецких опальных священников и архиереев не была угашена, но возгоралась лишь с новой силой. Укрепляемые благодатью Божией на мученический венец, соловецкие исповедники несли свой Крест до конца. Крест — символ Голгофы, в том числе и Русской — Соловков.

С тех страшных лет, когда в стенах Соловецких лагерей томились люди, прошли десятилетия. Сменилась власть и сменились поколения, вместо старой идеологии, пришли новые ценности. И лишь True — о вере Христовой, о доброте и Евангелии, о вечной жизни со Христом, которая как была, так и остается одна и та же. Новомученики несли эту Истину в том числе и для нас. Своим примером стойкости и молитвы, они нам показали, как можно и нужно жить, когда человеческих сил уже недостаточно. Жить просто — с помощью Божией.

(А)