Священномученик Николай Тохтуев, протодиакон, 1943

Священномученик Николай Васильевич Тохтуев родился 9 мая 1903 года в селе Бым Осинского уезда Пермской губернии. Его род происходил из крещеных татар, потомственных кузнецов. Дед священномученика был умелым мастером, но грех винопития погубил его. Видя беду, которую приносит пагубная страсть, отец Николая Тохтуева, Василий Николаевич, дал Богу обет, что никогда в своей жизни не притронется к спиртному. Слово, данное Господу, он ни разу не нарушал. На селе он был всеми уважаемым, благочестивым, честным человеком, за что многократно избирался местными жителями волостным старшиной. На своей должности Василий Николаевич принес много пользы родной земле и людям его округа. В 1906 году он избирается в 1-ю Го­судар­ствен­ную Ду­му от Осин­ско­го уез­да, а затем и в члены Осинской уездной управы. Благодаря его деятельности, были построены десятки новых школ, в том числе и в родном Быме.

Село Бым

Его сын Николай — будущий святой, которому Господь уготовал пострадать за веру и имя Христово, с детских лет воспитывался в благочестии. Мать приучала его к чтению духовной литературы. Огромное влияние на мировоззрение Николая оказал Белогорский во имя святителя Николая мужской монастырь, располагавшийся неподалеку от Быма. В обитель всегда приходило множество паломников, которых семья Тохтуевых гостеприимно располагала в своем доме.

В 1916 году Николай окончил двухклассное училище в Быму, а на следующий год поступил в училище псаломщиков при Архиерейском доме в Перми. По окончании учебного заведения он был назначен псаломщиком в Свято-Троицкую церковь села Ашапа. В мае 1922 года, когда уже в стране набирала обороты антирелигиозная кампания, и многие священнослужители отдали свои жизни за веру Христову, Николай был рукоположен во диакона. Через год его направляют служить в Петропавловскую церковь села Уинского, а в 1924 священномученика переводят в Николаевский храм села Кыласово. В этот период у отца Николая обнаружился красивый мощный бас, которого не было ни у одного диакона в округе. В начале 1925 года по приглашению епископа Кунгурского Аркадия (Ершова) он стал служить в градо-Кунгурском Успенском кафедральном соборе, возведен в сан протодиакона и награжден двойным орарем.

Епископ Кунгурский Аркадий (Ершов) и протодиакон Николай Тохтуев

19 января 1933 года священномученика Николая арестовывают и сажают в кунгурскую тюрьму. Он проводит долгие месяцы в тяжелейших условиях, которые не выдерживают многие заключенные. Его помещают в подвальную камеру, рассчитанную на десять осужденных. Однако в действительности в ней находились пятьдесят человек. Сырость, духота, запах зловония, табачный дым — все это делало воздух камеры смертоносным. Многие заключенные умирали в этих условиях, но отец Николай, вызванный на допрос, мужественно заявлял, что остается убежденно верующим человеком, а су­ще­ство­ва­ние со­вет­ской вла­сти несов­ме­сти­мо с ре­ли­ги­ей и его убеж­де­ни­я­ми, так как она про­по­ве­ду­ет ате­изм, без­ве­рие.

В 1933 году Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило протодиакона Николая к трем годам высылки на Урал, но в кунгурской тюрьме он заболел тифом, поэтому был освобожден, чтобы следовать на место ссылки вольным порядком. Отец Николай вместо ссылки отправился с женой и четырьмя детьми в Москву и с конца 1933 года стал служить в одной из церквей Калужской области, а затем в храме Наро-Фоминска Московской области. В январе 1938 года священномученик перешел служить в храм святых бессребреников Космы и Дамиана поселка Болшево. Там он стал брать уроки пения у ру­ко­во­ди­те­ля ан­сам­бля пес­ни и пляс­ки А.В. Алек­сан­дро­ва. Голос отца Николая был прекрасно поставлен, и его многие приходили послушать. Заметив его выдающиеся вокальные данные, протодиакона Николая приглашают в ансамбль, а затем и в Большой театр. Однако священномученик отказался от предложений, оставшись служить в церкви…

В 1940-м году, в скорбный день Страстной Пятницы, 26 апреля, отец Николай был вызван в отделение НКВД города Мытищи. Угрожая длительным заключением, следователь предложил ему дать подписку о сотрудничестве с органами НКВД для выявления антисоветски настроенных лиц. Отец Николай согласился, но вот причины этого поступка он опишет позже в своем письме. Следователь велел ему явиться на следующий день после Пасхи.

Священномученик Николай с семьей

В понедельник Светлой седмицы священномученик простился с семьей и взял вещи, приготовленные для пребывания в тюрьме. Следователю НКВД он написал письмо, в котором были слова: «Товарищ начальник, я отказываюсь от своей подписки и давал ее лишь потому, чтобы мне была возможность встретить Пасху и проститься с семьей. По моим религиозным убеждениям и по сану я не могу быть предателем даже самого злейшего моего врага…».

Следователь, прочитав заявление, предложил протодиакону Николаю хорошо все обдумать и даже отпустил домой. Однако тот не переменил своего решения и остался тверд в вере и желании лучше пострадать, чем предать Бога и ближнего. Он написал начальнику районного отделения НКВД еще одно письмо, в котором четко и ясно излагает свою позицию:

«Граж­да­нин на­чаль­ник! Раз­ре­ши­те мне объ­яс­нить­ся с Ва­ми пись­мен­но: я го­во­рить мно­го не умею по сво­ей необ­ра­зо­ван­но­сти. Что вы от ме­ня тре­бу­е­те, то я сде­лать не мо­гу. — Это мое по­след­нее и окон­ча­тель­ное ре­ше­ние. Боль­шин­ство из нас идет на та­кое де­ло, чтобы спа­сти се­бя, а ближ­не­го сво­е­го по­гу­бить, — мне же та­кая жизнь не нуж­на. Я хо­чу быть чи­стым пред Бо­гом и людь­ми, ибо, ко­гда со­весть чи­ста, то че­ло­век бы­ва­ет спо­кой­ный, а ко­гда не чи­ста, то он не мо­жет ни­где най­ти се­бе по­коя, а со­весть у каж­до­го че­ло­ве­ка есть, толь­ко она гряз­ны­ми де­ла­ми за­глу­ша­ет­ся, а по­то­му я не мо­гу быть та­ким, ка­ким Вы бы хо­те­ли...

Вы мне обе­ща­е­те во­семь лет — за что же? За то, что я дал жизнь де­тям? Их у ме­ня семь че­ло­век, и один дру­го­го мень­ше. Стар­ший сын две­на­дца­ти лет пе­ре­шел в 6-й класс, вто­рой сын де­ся­ти лет пе­ре­шел в 4-й класс, тре­тий сын вось­ми лет пе­ре­шел во 2-й класс, чет­вер­тый сын ше­сти лет, пя­тый сын че­ты­рех лет, ше­стая дочь двух лет и седь­мо­му толь­ко еще два ме­ся­ца; же­на боль­ная, не мо­жет взять ре­бен­ка — так ей скор­чил ру­ки рев­ма­тизм и серд­це бо­лит. Со­вет­ское го­су­дар­ство при­вет­ству­ет и да­ет на­гра­ду за мно­го­се­мей­ность, а вы мне в на­гра­ду во­семь лет конц­ла­ге­ря по­обе­ща­ли — за что? Ка­кой я пре­ступ­ник? Толь­ко од­но пре­ступ­ле­ние, что слу­жу в церк­ви, но это за­ко­ном по­ка не за­пре­ще­но. Ес­ли я не мо­гу быть аген­том по сво­е­му убеж­де­нию, то это со­вер­шен­но не до­ка­зы­ва­ет, что я про­тив­ник вла­сти...

Хо­тя я и се­мей­ный че­ло­век, но ра­ди то­го, чтобы быть чи­стым пред Бо­гом, я остав­ляю се­мью ра­ди Него... Раз­ве не труд­но мне оста­вить... се­мью в во­семь че­ло­век и ни од­но­го тру­до­спо­соб­но­го? Но ме­ня под­креп­ля­ет и обод­ря­ет дух мой Тот, ра­ди Ко­то­ро­го я пой­ду стра­дать, и я уве­рен в том, что Он ме­ня до по­след­не­го мо­е­го вздо­ха не оста­вит, ес­ли я Ему бу­ду ве­рен, а от­чет мы все долж­ны дать, как жи­ли мы на зем­ле...

Вот вы го­во­ри­те, что мы об­ма­ны­ва­ем на­род, одур­ма­ни­ва­ем и про­чие безум­ные гла­го­лы, — а мо­же­те ли вы об этом опре­де­лен­но ска­зать, ко­гда, мо­жет, и цер­ков­ных книг не бра­ли в ру­ки и не чи­та­ли их и не углуб­ля­лись в хри­сти­ан­скую ве­ру, а су­ди­те по­верх­ност­но, что, мол, у нас на­пи­са­но в га­зе­тах и кни­гах, то вер­но, а что за ты­ся­чу лет на­пи­са­но бы­ло до Хри­ста и про Него, что Он бу­дет и так-то по­жи­вет, и та­кой-то смер­тью умрет и вос­креснет (это за ты­ся­чу лет про­ро­ка­ми бы­ло на­пи­са­но и уже сбы­лось), так это, по-ва­ше­му, невер­но. Или вот, ска­жем, ра­дио пе­ре­да­ет за ты­ся­чи верст без про­во­ло­ки, — как это оста­ют­ся сло­ва в эфи­ре и пе­ре­да­ют­ся, а весь че­ло­век ку­да-то де­ва­ет­ся, ис­че­за­ет? Нет, он ни­ко­гда не ис­чезнет и ни­ку­да не де­ва­ет­ся, умрет, ис­тле­ет и по­том вос­креснет в луч­шем ви­де, как зер­но, бро­шен­ное в зем­лю...

Вот уже два­дцать три го­да су­ще­ству­ет со­вет­ская власть, и я ни­чем не про­яв­лял се­бя враж­деб­ным по от­но­ше­нию к ней, был все­гда ло­яль­ным, ис­пол­няя все рас­по­ря­же­ния вла­сти, на­ло­ги все­гда вы­пла­чи­вал ис­прав­но, де­ти мои учат­ся в со­вет­ской шко­ле, и вся моя ви­на лишь в том, что, бу­дучи убеж­ден­ным хри­сти­а­ни­ном, я твер­до дер­жусь сво­их убеж­де­ний и не хо­чу вхо­дить в сдел­ку со сво­ей со­ве­стью... И вам не мо­гу услу­жить, как вы хо­ти­те, и пе­ред Бо­гом кри­вить ду­шой. Так я и хо­чу очи­стить­ся стра­да­ни­я­ми, ко­то­рые бу­дут от вас воз­ло­же­ны на ме­ня, и я их при­му с лю­бо­вью. По­то­му что я знаю, что за­слу­жил их.

Вы нас счи­та­е­те вра­га­ми, по­то­му что мы ве­ру­ем в Бо­га, а мы счи­та­ем вас вра­га­ми за то, что вы не ве­ри­те в Бо­га. Но ес­ли рас­смот­реть глуб­же и по-хри­сти­ан­ски, то вы нам не вра­ги, а спа­си­те­ли на­ши — вы за­го­ня­е­те нас в Цар­ство Небес­ное, а мы то­го по­нять не хо­тим, мы, как упор­ные бы­ки, увиль­нуть хо­тим от стра­да­ний: ведь Бог же дал нам та­кую власть, чтобы она очи­ща­ла нас, ведь мы, как го­во­рит­ся, за­елись... Раз­ве так Хри­стос за­по­ве­до­вал нам жить? — да нет, и сто раз нет, и по­это­му нуж­но сте­гать нас, и пу­ще сте­гать, чтобы мы опом­ни­лись. Ес­ли мы са­ми не мо­жем... то Бог так устро­ил, что вы на­силь­но нас та­щи­те в Цар­ство сла­вы, и по­это­му нуж­но вас толь­ко бла­го­да­рить».

В июле 1940 года священномученик Николай арестовывается и помещается во внутреннюю тюрьму НКВД на Малой Лубянке в Москве. 2 сентября он был приговорен к восьми годам заключения в концлагере. Протодиакон Николай был отправлен в Севжелдорлаг в Коми области. 17 мая 1943 года священномученик скончался в заключении и был погребен в безвестной могиле.

(А)