Я не фарисейка!

Меня никто ни когда не может укорить за то, что я не христианка! Посмотрите на меня: платок на голове всегда, не только в храме, но и дома я в платке. Шапки, шляпы повыкидывала, так как должна выглядеть скромно и не привлекать к себе взоры мужчин. А вдруг введу их в грех? Пусть даже мысленный. Юбка длинная, что называется «в пол», чулки, длинные рукава одежды, ворот закрыт. Я видела, что у монахинь всё тело закрыто, а лицо без косметики. Вот настоящее смирение! Я тоже так хочу выглядеть.

Теперь, по своему смирению, я волосы не крашу, снова косу отрастила, которую отрезала сразу после школы, чтобы выглядеть самостоятельной и взрослой.

В церковь хожу, как положено: суббота — вечер и воскресенье — день, отдаю Богу. Молитвенное правило выполняю, утром и вечером, святое Евангелие читаю по одной главе и Послания святых апостолов по две главы. Одну кафизму из псалтыри, а днём читаю акафисты на каждый день седмицы. Делаю все, что повелел Господь!

Правда, меня прихожане сторонятся, потому что я спуску никому не даю! В брюках, короткой юбке, в цветном платье женщины в храм не просочатся — я их обязательно смиренно вразумлю, как свечи ставить научу.

Видимо, за мой молитвенный подвиг, моё смирение, ополчились на меня бесы! А началось это вот после чего.

Я когда готовлюсь ко Причастию Святых Тайн, пощусь неделю. Да, не как все прихожане. Они постятся всего три дня, да ещё кушают всё подряд, кроме скоромной пищи. А я вкушаю кусочек чёрного хлеба с водицей два раза в день, как монахини! Правило к Причастию всё выстаиваю на коленочках, да ещё земные поклоны до сотни кладу! Не то, что некоторые. Грехи выписываю из толстой книжки. У меня целая тетрадь получается. Не то что у других, малюю-ю-юсенький листочек! Отношусь ответственно. Накануне вечером бываю на богослужении обязательно.

Так вот. Иду я после вечерней службы, а во дворе, где я дорогу всегда срезаю, на спортплощадке какая-то возня. Пригляделась. Бьют какого-то парня. Ругаются не по-русски. Наверное, мусульмане. Думаю: не христианина ведь бьют, чего мне вмешиваться? Я к Причастию готовлюсь, мир в душе должен быть. А тут если в драку влезу наверняка изобьют и меня. Парень этот кричит уже по-русски «Помогите! Спасите!» Да как я его спасу? Их много, а я одна. Если милицию вызвать, то до утра на участке придётся торчать, показания давать, а мне большое правило ко причащению читать. Утром в храме надо будет целую службу отстоять, а я не выспавшаяся. Потом очные ставки, суд, свидетельские показания—какой мир в душе? А мне важно благодать Божию сохранить как можно дольше. Батюшка в проповеди так учит. Потом Господь говорил, что Царствие Небесное только смиренные наследуют, а тут мне в драку лезть?! Ну уж нет. Пошла я с миром в душе домой, покушала, правило прочитала, утром пошла в церковь. Причастилась. Теперь храню в себе благодать. На душе мир.

А что с тем парнем? Сейчас скажу. После службы снова пошла прежней дорогой, смотрю ленточки вокруг площадки, милиция, «скорая», народу толпа, оказывается, этот парень умер под утро. От переохлаждения. Или от потери крови. Пока не ясно. В общем, если бы скорую помощь вызвали вовремя, он остался бы жив.

Тогда подумала, что надо бы было позвонить в милицию. А почему я? Били во дворе жилого дома, жители, что ж не позвонили?

Да и воля Божья была, чтоб он так погиб. Что ж мне в планы Бога вмешиваться? А это грех гордыни. Тяжкий страшный грех. Лучше я смирюсь.

Вот только об этом узнали на приходе. Это я сама всем рассказала. В пример себя ставила: какая я смиренная. Батюшка мне про какую-то любовь говорит, что все люди братья и религия здесь не при чём, что я фарисейка! Надо было броситься и спасать пацана, даже ценой своей жизни! Прихожане меня стороной обходят. Не могут на меня смиренную смотреть. Стыдно им за себя, что одеты не по-христиански. Не скромно. И не смиренные. Двадцать лет их учу и ни чему не научила. Буду ходить в другой храм. Учить там смирению! И никакая я не фарисейка! А вы как думаете?

Елена КОРАБЛЕВА

Святитель Иоанн Кронштадтский:

«Гордость в вере обнаруживается еще в нечувствии грехов своих, в фарисейском оправдании и самовосхвалении, в нечувствии милостей Божиих, в неблагодарности Богу за все доброе, в нечувствии нужды славословия велелепоты Божией. Все, не молящиеся Господу Вседержителю, Богу духов и всякия плоти, Животу своему, не молятся по тайной гордости. Гордый человек, в то время как другие рассказывают о добродетелях какого-либо человека, лукаво боится, как бы этот человек не был выше его по добродетелям и не затмил его, ибо гордый ставит себя выше всех и не воображает найти такие же добродетели или лучшие в других людях. Беда для него — совместничество других. Грех закрывает сердечные очи; вор думает, что Бог не видит; блудник, предаваясь сквернодействию, думает, что Бог его не видит; сребролюбивый, объедала, пьяница думают, что они утаиваются со своими пристрастиями. Но Бог видит и судит. Наг есмь и скрыхся (Быт. 3, 10). Так говорит своими делами всякий грешник, скрывающийся от вездеприсущаго Бога».

(Р)