В ночь под Рождество

В Рождество все немного волхвы.

В продовольственном слякоть и давка.

Из-за банки кофейной халвы

Производят осаду прилавка

Грудой свертков навьюченный люд;

Каждый сам себе царь и верблюд.

Иосиф Бродский, Рождество 1971 года.

Бывают такие моменты в жизни, когда приходит одна шокирующая, обволакивающая и какая-то липкая, не отстающая мысль: все! Все… Надо что-то менять. Менять в жизни, в отношении с людьми, в работе, в образе мыслей. Надо... Но что? И откуда эта мысль? В чем разница между вчерашней «мною» и сегодняшней? Вот было время, и все вроде устраивало, и ни о чем не задумывалась, каждый день совершала привычные действия, в ходе которых страшно что-то менять.

Мир угнетает, ловит в свои сети, заставляет интересоваться политикой, новостями с валютных бирж и ценой за доллар на сегодняшний день. Он приучает тебя интересоваться мало значащими вещами, обманывая, что именно это важно, как никогда. Но почему по телевизору не показывают глаза детей-сирот или скромные улыбки одиноких стариков — то, что действительно важно и имеет наибольшее значение, чем финансы и вся глобальная экономика вместе взятые. По федеральному каналу не покажут маленькие и большие чудеса, дружбу, любовь, доверие, возвышенные и чистые отношения между людьми и не скажут радостно: «Христос воскрес!», а именно эта весть самая важная и долгожданная как капли дождя в пустыне. Подумать только: включаешь туманным, зимним вечером телевизор — на работе проблемы, супруг не такой, делает не то, и вообще, жизнь какая-то вся не такая, а с экрана тебе вещают: «Христос воскрес!» После этого, пожалуй, во всем мире закончатся все войны и политическая неразбериха, потому что после этих слов рука не поднимется нажать на курок или навести дуло автомата на беззащитного человека. Как хорошо бы было, Господи!

Сейчас, когда весь христианский мир празднует Рождество Господа Иисуса Христа, как никогда хочется верить в чудо, ведь даже воздух в эти дни начинает пахнуть сладко и щемяще по-родному, как в детстве: елкой, снегом, сладостями и чудом… Мир становится, величественнее и прекраснее, как будто нарисованный на старой праздничной открытке. В деревне это чувствуется сильнее. Морозным зимним утром, когда еще только еле забрезжил рассвет, можно выйти из дома и быстрым шагом идти в храм — под ногами хрустит снег, лицо щиплет от мороза, вокруг тишина — только ты и мир, и под этим тяжелым, величественным небосводом чувствуешь себя маленьким и незначительным. Когда подходишь к храму, почти рассветает, и его купола начинают серебриться и играть на слегка поблескивающем солнечном свете. Впереди — Литургия, после которой вдруг меняется взгляд на окружающую обстановку: снег начинает переливаться всеми цветами радуги, солнце становится ярче и горит золотым шаром, даже воздух кажется теплее, а, может, это льется свет от души, согретой Родившемся Богомладенцем?

Мир не совершенен: любимые бросают, друзья предают и уходят, но именно в Рождество Христово хочется верить, что все возможно изменить к лучшему: мир станет чище и добрее, душа очистится и засверкает всеми цветами радуги, ведь Спаситель родился, история пошла по новому кругу — история любви и вечной жизни с Богом.

Родившийся Богомладенец да благословит все наши благие начинания и поможет очистить наши сердца, мысли, чувства и поступки Светом Своим, освещающим мир от запада и востока.

В холодную пору, в местности, привычной скорей к жаре,

Чем к холоду, к плоской поверхности более, чем к горе,

Младенец родился в пещере, чтоб мир спасти;

Мело, как только в пустыне может зимой мести.

Ему все казалось огромным: грудь Матери, желтый пар

Из воловьих ноздрей, волхвы – Балтазар, Гаспар,

Мельхиор; их подарки, втащенные сюда.

Он был всего лишь точкой. И точкой была звезда.

Внимательно, не мигая, сквозь редкие облака,

На лежащего в яслях ребенка, издалека,

Из глубины Вселенной, с другого ее конца,

Звезда смотрела в пещеру. И это был взгляд Отца.

Иосиф Бродский

(Р)