Больше, чем просто цвет

Что такое цвет? Несмотря на кажущуюся легкость вопроса, ответить на него не так просто. Цвет постоянно присутствует вокруг нас. Все предметы и явления непременно обладают каким-нибудь цветом. Языком цвета мы учимся говорить в глубоком детстве, еще толком не освоив собственную речь, трепетно соблюдаем связанные с ним условности, приветствуем смену красок в природе — но едва ли задумываемся, а что это, собственно, такое. Пожалуй, сложно даже сказать, цвет — это форма явлений, или наслоение чужой формы, сосуд с пустотой — или огонь, в нем мерцающий. У каждого (в известных пределах) из цветов есть название, его форма в языке, однако цвет не существует сам по себе, а всегда обозначает нечто — будучи даже в обиходе связан то с определенными эмоциям, то с определенными предметами, то с событиями (тут у каждого свой субъективный выбор). Цветовой сигнал лаконичнее слов, но несет в себе бездну информации, далеко не всегда осознаваемую воспринимающими. И любой цвет указывает на остатки долгой истории отношения к самому себе.

Цветовой язык начал зарождаться уже на заре христианства, тогда, когда римские воины облачили Христа в багряную ризу, высмеивающую царское достоинство, а затем разделили одежды Спасителя по жребию. С этих пор царская риза приобрела новый смысл, а красный цвет одеяния стал знаком мучеников, уподобляющихся Христу в своих страданиях. Первое упоминание о цвете облачения клирика относится к III веку. Уже в IV столетии Амвросий Медиоланский указывает, что красный цвет отличает мучеников, а белый — дев. Описание литургии в сборнике под названием «Апостольские постановления», относящимся к концу IV века, упоминается белый цвет облачения епископа.

Белый — это цвет-загадка, цвет и одновременно его отсутствие, стал одним из самых сакральных цветов в палитре человечества. У многих южных народов, от Средиземноморья до Индии, он превратился в символ траура. Но первоначально белый — это цвет чистоты, девства и горнего мира.

Цветовая система, описанная псевдо-Дионисием Ареопагитом, — один из самых знаменитейших «цветовых уставов», узаконивший красный, как цвет крестных страданий и искупительной смерти Христа. Дионисий базировался на формальном сходстве, но красный для него — нечто гораздо большее, чем просто кровь и просто смерть. Он указывает на сущность ключевых событий в Священной истории, открывая их смысл.

Вслед за красным новое место занял синий цвет, ставший своеобразным знамением слома архаичной культуры цвета. Исследователи истории цветовых символов сходятся во мнении, что древние цветовые системы основываются на сопряжении трех главных цветов — красного, черного и белого. Они берутся на вооружение и христианской традицией, и она, наделяя их новым содержанием, не отменяет самой системы.

Все меняется с приходом синего — точнее, с гигантским ростом его значения. Считается, что еще в античную эпоху этот цвет имел некоторый «божественный» смысл, будучи связан с цветом неба, а, следовательно, и с небесами. В христианской картине мира синий стал символом Девы Марии. Впрочем, не обошлось и без материальных причин: синие пигменты для окрашивания тканей и лазурь иконописцев были очень дороги. А только дорогой материал достоит для изображения Богородицы. Известный культуролог и исследователь средних веков Умберто Эко делает вывод, что Средневековье отличается любовью к локальным и ярким цветам, которые воспринимаются как предмет непосредственного созерцания. В отличие от архитектуры, которая видится как стройная система, отношение к цвету остается скорее мистическим. Оно понимается как что-то существующее, но не поддающееся осознанию.

На Западе, богослужебные цвета начали складываться в стройную систему не ранее IX века. Формально, первым трактатом, в котором детально рассмотрены различные цвета облачений в связи их с праздниками церковного года, является произведение папы Иннокентия III «О святом таинстве алтаря». Именно в нем красный цвет был закреплен за днями Страстей и мучеников, белый — как цвет больших праздников, черный цвет — как цвет дней поста и заупокойных месс, а фиолетовый был соотнесен с покаянием. В последующее время эта система развивалась, но окончательно сложилась только к XX веку. Причем, голубой цвет был закреплен за Богородичными праздниками только в епархиях Латинской Америки.

В православной традиции основные тенденции оказались сходными, хотя наблюдается некоторое различие. Так, черный цвет вошел в богослужебный обиход достаточно поздно, только в XVIII столетии — в рамках Великопостных и заупокойных служб. Причем, и на данный день эта традиция не везде возобладала.

Совсем разными оказались пути зеленого цвета. В католической церкви изначально именно зеленый был стандартным цветом для обычных дней года, а в традиции русского православия этот цвет связан с Днем Святой Троицы и Входом Господа в Иерусалим, а также с памятью преподобных. Зеленый трактуется как цвет животворения и вечной жизни, в этот цвет окрашена мантия патриарха. Но можно здесь усмотреть сюжетный и сельскохозяйственный фактор: всем известен обычай украшать храмы зеленью и березовыми ветвями на Троицу, да и растительный «компонент» Входа Господня в Иерусалим, варьирующийся в зависимости от климата, от вербы до пальмы, тоже нельзя упускать из виду.

Цветовой символизм облачений становится особенно явным на богослужении Великой субботы, когда духовенство буквально на глазах верующих переодевается из черных облачений в белые. Пост уже закончен, и скорбь отложена, но время для торжествующего красного, возвещающего о Христовом Воскресении, еще не пришло. Белые облачения символизируют чудесный свет, воссиявший из гробницы Христа в момент Воскресения.